Мятеж был направлен не против Путина, а на изменение его окружения и ужесточение его политики. Пригожин боролся не за обладание властью, а за увеличение своего места и влияния во власти – с учётом военных достижений и веса в боевых действиях. Неизвестные нам детали его отношений с Путиным, психический склад личности и полное погружение в чудовищную реальность фронта создали у Пригожина иллюзию, что он может говорить с Путиным на таком языке. Эта ошибка стоила Пригожину сначала армии, а потом и жизни.

Мятеж Пригожина оказался рентгеном для общества и государства. Колонна Пригожина практически не встречала сопротивления и шла внутри России со скоростью, немыслимой для боевых действий в современных условиях. Ростов-на-Дону был взят по факту вхождения колонны в город. Штаб Южного военного округа был захвачен без боя и стал штабом Пригожина. Жители обнимались с мятежниками. Генералитет смотрел на Пригожина с ужасом восторга и ждал развития событий, сидя на измене. Элиты ждали исхода атаки с готовностью присягнуть сильному.

Мятеж оказался абсолютной неожиданностью для политиков (начиная с Путина), армии и общества. Государственная система получила стресс-тест от силы, которую сама выкормила, и этот тест прошла плохо. Пригожина не остановили на подступах к Москве, он сам остановил свою колонну после закулисных переговоров с Путиным через Лукашенко и, возможно, других людей, имена которых пока не известны.

Мятеж показал, что оружие в руках волюнтариста становится политической силой в условиях закрытой политической системы и полной атрофии общественных институтов, способных ограничивать власть. Два дня мятежа были днями хаоса, истерики и паники при полном отсутствии плана действий в незапланированной ситуации.

Мятеж высветил интеллектуальную деградацию и моральную нищету политиков, которые в борьбе с Путиным были готовы заключить сделку с дьяволом и публично призывали присоединиться к нему как внезапному союзнику в борьбе за власть.

Сделка с Пригожиным, приведшая к закрытию уголовного дела о вооруженном мятеже на третий день «в связи с прекращением преступных действий» показала полное отсутствие правоохранительной системы как правового института, действующего в интересах общества.

Отдельной раной для армии стала безнаказанная гибель не менее 15 (по некоторым данным, более 20) членов экипажей семи самолетов и вертолетов, сбитых боевиками Пригожина на пути к Москве.

Встреча Путина с Пригожиным и его подельниками на шестой день после мятежа в Кремле показала не силу, а слабость власти. Пригожин потребовал личную встречу с Путиным в качестве условия для прекращения мятежа и получил её. Более того, он провёл эту встречу при многочисленных свидетелях.

Нормальной реакцией государства на вооруженный мятеж должно было быть уголовное дело с публичным следствием, раскрытие имён всех соучастников и открытый судебный процесс над ними. Но в военное время, будучи зависимыми от участия мятежников в боевых действиях, опасаясь показать свои многочисленные уязвимые места, власти решили спустить мятеж на обочину истории, максимально маргинализовав его руководителей в глазах общества. Решение об их окончательной судьбе было отложено. Как выяснилось 24 августа, ненадолго.

Мятеж Пригожина показал, что в России сформировался огромный фактический вакуум власти, масштаб которого стал очевиден только при появлении зримой угрозы этой власти. Отсутствие свобод, права и естественной публичной политики привели к созданию всеобщей иллюзии о непоколебимости и несокрушимости власти, обладающей, как кажется, тотальной общественной поддержкой. Но именно молчаливое сочувствие мятежникам со стороны большой части общества стало главным общественным результатом мятежа, на который власти предпочли не обратить внимания.