Карикатура к новости о разоблачении во французской газете.

До главной аферы своей жизни одесские братья Шепсель и Лейба Гохманы торговали антиквариатом. Проживая около руин древнегреческой Ольвии, они имели отношение к тамошним раскопкам. Найденные археологические ценности братья предлагали владельцам частных коллекций. Но в какой-то момент поток находок пошел на снижение, и тогда Гохманы задумались над изготовлением подделок старины.

В последнее время основными трофеями археологов были фрагменты каменных плит с текстами на греческом языке. Их-то и взялись подделывать предприимчивые братья. Материал для изготовления «древних» плит привозился из Крыма, а гравировкой занимались наемные мастера. Им удавалось в точности копировать древнегреческий шрифт и стиль письма. Не гнушались они даже самостоятельным составлением текстов. Однажды такая инициатива чуть не сыграла с фальсификаторами злую шутку. Покупатель очередного шедевра заметил в надписи ошибку. Но Гохманы не растерялись, заявив, что древнегреческие писцы вполне могли ошибиться. Этот опыт был учтен мастерами подделок, и в дальнейшем плиты производились с большей грамматической осторожностью. Вскоре братьям даже удалось ввести в заблуждение один из одесских археологических музеев, куда были проданы подделки.

Курс на работу по-крупному и первая солидная сделка

 Блестящая работа одессита-самоучки.

После успехов в «плиточном» бизнесе аферисты решили заняться драгоценными подделками. Действовали Гохманы хитро и осторожно. Изделия "под старину" они заказывали приятелям-ювелирам, которые обычно и не подозревали, что изготавливают раритет, а готовые работы сбывались в качестве подлинных древностей через посредников.

Гохманы вербовали подельников среди крестьян, которые контактировали с покупателями, детально описывали места находок. А однажды агенты братьев даже подбросили очередную подделку в могилу, над которой работали археологи. Поэтому подозрений у покупателя возникнуть не могло. Известна и первая крупная жертва мошенников. Ею стал николаевский коллекционер Фришен, поверивший в рассказ явившихся к нему крестьян. Последние убедили мужчину, что, вскапывая огород, обнаружили под землей старинные корону и кинжал, выставив за находку цену в 10 тысяч рублей. Когда доверчивый покупатель узнал, что его провели, было поздно. Деньги уплачены, а агентов и след простыл.
Под прицелом – Лувр или блестящая афера с поддельной тиарой

Лувр в 19 веке.

Шепсель и Лейба, не желая останавливаться на достигнутом, решили продавать свои «ценности» за границу. Они задумали изготовить такой экспонат, за которым встанут в очередь лучшие европейские музеи. Так появилась золотая тиара, которую, по преподнесенной легенде, греки принесли в дар скифскому царю Сайтаферну для защиты от кочевых набегов.

Для такой важной миссии привлекли известного одесского ювелира-самоучку Израиля Рухомовского. Искусный мастер сработал на славу. Для пущей убедительности он даже выгравировал на изделии надпись на древнегреческом, сообщавшую, что тиара является подарком великому предводителю скифов. Дело было за малым – найти платежеспособного покупателя с громким международным именем.

Для первой попытки сделки Гохманы выбрали Венский Императорский музей. Австрийцы всерьез заинтересовались короной, но требуемой суммы они не нашли. Венский музей предлагал либо сбросить цену, либо продать экспонат в рассрочку. Но братьям нужно было все и сразу, и они взялись вести переговоры с Лувром. Осмотрев тиару, парижские эксперты сделали вывод, что находка подлинная и представляет огромную историческую ценность. Весной 1896-го Лувр передал Гохманам 200 000 франков. Некоторые коллекционеры еще тогда заподозрили, что с обновкой Лувра что-то нечисто и даже требовали дополнительную экспертизу. Но им было отказано, и слухи о возможном обмане утихли.

Установление факта обмана и продолжение сомнительного бизнеса

 После закрытия дела об афере младший Гохман продолжил работать в Одессе.

Изобличили аферу по воле случая. Когда французский художник и скульптор Эллин Майенс был обвинен в подделке известных картин, он легкомысленно парировал, что фальшивки выставлены даже в Лувре. Желая традиционно собрать вокруг себя шумиху, эпатажный мастер заявил, что делал макет луврской тиары и руководил ее изготовлением. Тут же появилось второе разоблачительное письмо в "Le Matin" авторства одесского ювелира Соломона Лифшица, пару лет назад приехавшего в Париж. Он поведал, что автором тиары является его одесский коллега Израиль Рухумовский.

По словам Лифшица, ювелир, изготавливая будущий экспонат, понятия не имел о запланированной афере, а за работу получил гроши - 1800 рублей. Начали всплывать в прессе и предупреждения российских историков-археологов, которые в один голос называли тиару подделкой, чему Лувр не придавал значения.

Журналисты бросились в Одессу в поисках гениального мастера, невольно обманувшего именитых европейских экспертов. Рухумовский, до этого зарабатывавший на хлеб копированием античных украшений по частным заказам, стал знаменитым. Расследование дела с короной Сайтоферна длилось около двух месяцев, в результате чего комиссия сделала неутешительные выводы: тиара – подделка, изготовленная современным одесским автором по заказу некоего Гохмана. Братья Шепсель и Лейба за свой обман так и не ответили. Прямым улик на них не было, а сотрудничать со следствием они конечно не желали. Дело замялось, и каждый остался при своем. И если старший брат с антикварным бизнесом завязал, то младший Гохман еще долго продолжал обводить вокруг пальца музейные организации.