Спектакль, поставленный по пьесе американского драматурга Дона Нигро, вообще не о творчестве Мандельштама. В нем звучит всего одно его стихотворение. То самое, за которое он был убит: «Мы живем, под собою не чуя страны». И не о биографии поэта - то, что первая ссылка была в Воронеж, зритель узнает как бы невзначай: «В Воронеже артисты кормили нас с Надей хлебом, хотя сами голодали». Вся жизнь Мандельштама до её краха отстутсвует. Спектакль о другом. Об ответе на вопрос, который упорно интересует в этой пьесе царя - «Зачем писать стихи, которые разрушат твою жизнь?»

Ответ прост. Иначе поэт не может: «проклятые голоса» в его голове требуют быть озвученными. Самое сильное в этой пьесе - это диалоги царя и поэта. В роли царя выступает Сталин. Но им мог быть и не Сталин - по пальцем одной руки можно перессчитать русских царей, которые не казнили людей массовым порядком, не ссылали, не мучили и не пришли к власти, принеся за это в жертву жизнь своих предшественников – мужа, отца, или целое семейство, включая малолетних детей. И чем страшнее жертвы, тем дольше память народная. Грозному ставят памятники до сих пор. Ленин лежит в сердце России стеклянном гробу. Сталину устанавливают памятные доски. Поэтому и звучит в финале страшное определение: «В России дьявол - это Бог».

Мандельштама играет Игорь Неведров, муза Виктюка, которому удалось передать черту, сгубившую многих поэтов - невозможность не высказать то, что высказать невозможно. «Хорошо было Пушкину, он уговорил кого-то себя застрелить», - фраза, которую в спектакле бросает Мандельштам перед тем, как попытаться покончить с собой. Неведров сыграл не Осипа Эмильевича Мандельштама, а вечный тип гения - легкую бабочку, порхающую в мире гармонии, которая, попав к людям, бьется о стекло, пока не умрет сама или ей не поможет чья-то рука.

«А с чего ты взяла, Надя, что мы должны быть счастливы?»- писал Мандельштам жене. Поэт приходит не ради счастья. Он приходит ради высказывания. Поэт - это проводник, транслирующий людям правду, которую они забыли или не хотят знать.