30 сентября 2022 года Россия аннексировала четыре оккупированных украинских региона: Луганскую, Донецкую, Запорожскую и Херсонскую области. Тогда же Владимир Путин выступил с программной речью, в которой долго и путано излагал свою картину мира, состоящую преимущественно из нескольких десятков пропагандистских штампов.
Чуть больше месяца спустя российские войска оставили столицу одного из «новых регионов» Херсон, даже не убрав билборды «Россия здесь навсегда». В город Запорожье они и не входили.

Спустя два года после путинской речи, даже несмотря на значительные перемены на фронте, в риторике Кремля насчет аннексии ничего нового не появилось.
Оккупация украинских территорий, однако, продолжается. Там меняется политический, социальный и культурный ландшафт, появляются новые социальные группы: «ждуны», «варяги» и даже «колонизаторы».

 Мы рассказываем, чем оккупация отличается от аннексии, и в какой логике развиваются «новые территории».

 
«РОССИЯ ЗДЕСЬ НАВСЕГДА»
Плакаты и билборды с этой и подобными надписями появились на улицах Херсона летом 2022 года, когда город был оккупирован российскими войсками. Под ними проходил сентябрьский «референдум» о вхождении в состав России. А уже в ноябре российские войска без боя покинули Херсон, и он вернулся под контроль Украины. С тех пор «Россия здесь навсегда» — один из самых издевательских военных мемов, наряду со «второй армией в мире, которая оказалась второй армией в Украине».

Современное международное право запрещает стране, войска которой временно заняли территорию другой, аннексировать ее или любым другим способом менять ее политический статус.
Насильственная аннексия территории другого государства — одно из действий, которое ООН называет признаком преступления агрессии.

В отличие от оккупации, аннексия — это присвоение территории не на временной, а на постоянной основе. Как правило, государство-агрессор сопровождает аннексию подписанием соответствующих законов или международных договоров, чтобы придать происходящему видимость легальности. Так, в 1951 году Китай закрепил аннексию Тибета соглашением с тибетским правительством, а Израиль аннексию Восточного Иерусалима в 1980-м — национальным законом.
Государства, которые лишились территорий в результате агрессии, предпочитают говорить о них как об оккупированных, а не как об аннексированных. Тем самым они подчеркивают, что считают сложившуюся ситуацию временной, а потерю территории — обратимой. Так, Украина называет Крым и занятые российскими войсками территории Донецкой, Луганской, Херсонской и Запорожской областей «временно оккупированными».
А КАК ЖЕ РЕФЕРЕНДУМЫ? ВЕДЬ КТО-ТО СОГЛАСИЛСЯ СТАТЬ РОССИЯНИНОМ?
Нет.
«Референдумам» на захваченных украинских территориях российские власти даже не пытались придать хоть какую-то иллюзию легитимности. Их провели в нарушение всех мыслимых норм международного права. И прежде всего — принципа суверенитета (невмешательства во внутренние дела другой страны), который на словах так дорог Кремлю.
И это не говоря о том, что, когда в городе стоит оккупационная армия, ни о каком свободном волеизъявлении речь идти, конечно, не может.
По итогам «референдумов» ЦИК РФ заявил, что в самопровозглашенных ДНР и ЛНР за присоединение к России проголосовало более 99%, в Херсонской области — около 87%, а в Запорожской — чуть больше 93%.
Вообще, автократы очень любят проводить «референдумы». Вовсе не для того, чтобы сделать свой режим более демократичным. Скорее наоборот: чтобы создать видимость всенародной поддержки и тем самым деморализовать несогласных, убедить их в том, что они ничего не могут сделать. А также предотвратить «дворцовый переворот»: автократ при помощи «референдума» демонстрирует собственной элите, что обладает непререкаемым авторитетом и без него режим не сможет обойтись.
Чаще всего «референдумы» в авторитарных странах приводят к новому закручиванию гаек.
Как правило, автократы одерживают на «референдумах» головокружительные победы. Как подсчитал швейцарский Центр исследований прямой демократии, на 876 плебисцитах, которые проводились с 1945 по 2005 год, автократы и диктаторы получали в среднем 70% поддержки при явке в 77,3%.
В достижении таких результатов обычно помогают пропаганда, цензура, а также разнообразные манипуляции и подтасовки в ходе голосования и при подведении итогов.
ЧТО БУДЕТ С АННЕКСИРОВАННЫМИ «НОВЫМИ ТЕРРИТОРИЯМИ»?
Ничего хорошего.
Само выражение «новые территории» появилось в подцензурных российских деловых изданиях сразу после объявления об аннексии Донецкой, Луганской, Запорожской и Херсонской областей Украины осенью 2022 года. Это была часть нового, внешне нейтрального языка для описания перехода экономики страны на «военные рельсы».
Такое понятие очень не нравится Владимиру Путину и идейным сторонникам российской военной агрессии в Украине: они настаивают, что это не «новые», а «исторические территории» России.
Их аргументация была и остается очень простой: современная Россия имеет сферы влияния — и полное право претендовать на любые земли, которые когда-либо находились в составе Российской империи или СССР.
Особенно если часть местного населения остается русскоязычной. Нахождение таких земель в составе другого государства — это для них «историческая несправедливость».
Сейчас «новые территории» — это витрина путинского проекта. Они получают не сравнимое с другими регионами финансирование. Так было со странами Балтии в советский период, с Крымом и Чечней в путинский. При этом тот самый «народ Донбасса», о котором постоянно твердят российские чиновники и пропагандисты, — это местные лоялисты, помогающие контролировать «новые территории».
Оккупационным властям из местных стоит бояться полной интеграции в Россию. Сейчас Путину необходимы «герои, осознавшие преступность киевского режима» и местная управленческая элита. Но даже статус бывших граждан Украины, которые «осознали преступность киевского режима», не защищает их от упреков в «ждунстве».
Если российская оккупация «новых территорий» продлится, местных администраторов, скорее всего, со временем заменят на «варягов».

В сверхцентрализованной управленческой системе России нет места людям, которые ставят интересы региона выше воли федеральных властей. Нечто похожее уже случилось со многими «героями „Русской весны“» в аннексированном Крыму и самопровозглашенных «народных республиках» в Донецкой и Луганской областях.
На ключевые управленческие позиции на «новых территориях» прямо сейчас активно назначают людей, которые с ними никак не связаны. А вот местные жители «своими» так и не станут. Оккупационные власти регулярно отчитываются о принудительных депортациях и выселениях своих соотечественников, «не поддержавших СВО, оскорбляющих флаг, гимн и Президента». Если эмпатии к жертвам войны нет даже у земляков, откуда бы ей взяться у безразличного к проблемам населения всей России Кремля?
Впрочем, есть и другие люди, которые так или иначе вкладываются в «новые территории». Скажем, в Мариуполе, разрушенном и захваченном российскими войсками весной 2022 года, по данным украинского Центра национального сопротивления на начало 2023-го, находятся около 50 тысяч человек из России и стран Центральной Азии (не считая военных).
Это те, кто строит там новые дома, и те, кто покупает в них квартиры. Их привлекает дешевое жилье, сравнительно высокие зарплаты, а также надежды, что вскоре город у моря расцветет — и инвестиции отобьются. «Своими» на аннексированных территориях становятся приезжие, которые и помогают оккупационным властям контролировать захваченную территорию.

  Историческая справка
В 1990 году Ирак вторгся в Кувейт — и вскоре аннексировал захваченные территории. Кувейту удалось вернуть их уже спустя год благодаря военной поддержке международного сообщества. Тем не менее оккупированные земли успели на недолгое время присоединить к Ираку под административным названием Саддамия — в честь тогдашнего лидера страны Саддама Хуссейна, спровоцировавшего войну в Персидском заливе.
ПОСТСКРИПТУМ
Американская исследовательница Эми Найт уже несколько десятилетий изучает российские элиты — и за это время написала несколько книг о холодной войне, КГБ и его постсоветских идейных последователях, а также о Кремле. Последняя работа Найт посвящена политическим убийствам при Владимире Путине. Специальная корреспондентка «Медузы» Лилия Яппарова поговорила с Найт о том, можно ли понять, как российские элиты на самом деле относятся к возможному конфликту с НАТО, насколько их затронули санкции и как могут выглядеть репрессии против этих людей.