Театральная лебедка очень сильно гремела. Техник, отвечавший за лебедку, не придумал ничего лучше, чем дождаться момента и резко остановить двигатель, чтобы дать возможность актеру произнести текст. И вот финал: сад, лунный свет, влюбленные смотрят друг на друга… В этот момент из-за кулис стремительной кометой в белых тряпках, роняя на головы актеров лук и стрелы, проносится херувим с криком: «Я — купидон… твою ж мать!»

****

В большом кавказском городе гастрольная группа с известным мастером во главе играла «Отелло». В последнем акте мавр, как и следует по сюжету, задушил свою жену, задернул занавес супружеского алькова и начал положенный в этом месте пьесы трагический монолог.
Зад замирал от восторга и сочувствия, внимая великому артисту… Отелло закончил монолог, повернулся и резко дернул занавес, чтобы еще раз он сам и зрители могли ужаснуться содеянному…

И зрители увидели… Дездемона, облокотившись на подушки, лежала, приподняв голову, с папиросой в зубах, а к ней наклонился помощник режиссера с зажженной спичкой в руке.  В зале ахнули, потом захохотали, кое-кто зааплодировал.
Великий артист застыл как громом пораженный…
И тут шум в зале перекрыл сильный гортанный бас с восточным акцентом:
– Правильно задушил! Слушай, на минуту оставить нельзя…

****
В Малом театре служил когда-то актер Михаил Францевич Ленин, помимо всего прочего знаменитый тем, что году в восемнадцатом дал в газету объявление: «Прошу не путать меня с политическим авантюристом, присвоившим себе мой псевдоним!» . Рассказывают, что однажды прибежали посыльные в кабинет к Станиславскому и закричали: «Константин Сергеевич, несчастье: Ленин умер!» «А-ах, Михаил Францевич!» – вскинул руки Станиславский. «Нет – Владимир Ильич!» «Тьфу-тьфу-тьфу,– застучал по дереву Станиславский,– тьфу-тьфу-тьфу!..»

****
«Гроза» Остpовского. Финальная сцена, героиня бросается в реку. Для смягчения последствий падения обычно использовались маты. Но в этот день в суматохе их забыли положить. И вот представьте себе сцену: героиня с криком бросается в pекy, зрители слышат оглушительный треск за декорациями. Актриса не теряется и выползает обратно со словами: «А Волга-то замерзла!»

****
ТРАГЕДИЯ В ТРЕХ АКТАХ
АКТ ПЕРВЫЙ. Безработному актеру позвонил коллега:
– Слушай, тут халтурка подвернулась, я сразу о тебе подумал.
– Ой, по гроб жизни благодарен буду, совсем на мели!
– Роль, к сожалению, небольшая – всего одна фраза.
– Да мне бы хоть что… совсем денег не осталось… А какая фраза?
– Фраза: «Чу! Я слышу пушек гром».
– «Чу! Я слышу пушек гром»? Годится!
– В среду подойдешь в театр, спросишь режиссера.
– Заметано.
АКТ ВТОРОЙ. В среду актер в театре находит режиссера, демонстрирует, как он подготовился:
– Чу!!! Я слышу пушек гром!
– Отлично, – говорит режиссер, – роль ваша. Получите аванс и приходите в субботу к 7 вечера уже на спектакль.
– Понял! – отвечает радостный актер.
АКТ ТРЕТИЙ. После такой удачи актер запивает. Приходит в себя в субботу в 6.30 и сломя голову бросается в театр, всю дорогу повторяя: «Чу! Я слышу пушек гром!» У служебного входа театра его останавливает охрана:
– Ты куда?
– Я – «Чу! Я слышу пушек гром», – объясняет актер.
– А! – успокаивается охранник, – ну проходи.
Актер бежит за кулисы. Его, ясное дело, не пускают.
– Я – «Чу! Я слышу пушек гром», – кричит актер.
– Опаздываешь! Срочно в гримерную!
Он – в гримерную.
– Товарищ, вы кто?
– Я – «Чу! Я слышу пушек гром».
– Тогда садитесь вот тут, сейчас я вас быстренько…
Актер, уже в гриме, подбегает к сцене. Его перехватывает режиссер:
– Это ты – «Чу! Я слышу пушек гром»?
– Я, я! Это я – «Чу! Я слышу пушек гром»!
– Вот паразит, чуть не опоздал! Давай на сцену, твой выход!
Актер выходит на сцену, и за спиной у него раздается оглушительный взрыв… Актер от неожиданности аж приседает, затем поднимается и кричит на весь зал:
– Да вы что, б…ь, совсем там охренели?!!

****
Молодой Евгений Евстигнеев во Владимирском театре играл в пафосной стихотворной пьесе «Овод» охранника, который этого самого Овода расстреливал. И вот наступает сцена расправы. Евстигнеев ставит пламенного революционера к стене тюрьмы, прицеливается и вдруг слышит за кулисами топот и шепот, обращенный к нему: «Потяни паузу». Евстигнеев, у которого с памятью на стихи всегда было плохо, начал тянуть как мог.

– Нет, так просто я тебя не убью, – вертит Овода, прицеливается, чтобы выстрелить, как вдруг опять беготня и шепот из кулис: «Потяни паузу». Как хороший артист, Евстигнеев начинает опять крутить арестованного, водит его по сцене. То так прицелится, то эдак, неся какую-то отсебятину.

– Я убью тебя вот так! – Прицеливается и… опять тот же шепот: «Ну потяни еще, умоляю». Евстигнеев чуть на уши не встает с этим арестованным. Наконец он поставил его спиной к зрительному залу, сам встал спиной к тюрьме, нарисованной по всему заднику. Ожидая, что в любой момент его попросят потянуть паузу, он решил проверить дуло пистолета. Повернул его к себе, дунул в ствол – и в этот момент за сценой… раздался выстрел!

Как хороший артист реалистического театра, Евстигнеев не растерялся и рухнул. Вместе с ним рухнула и бутафорская тюрьма. Все в растерянности. Даже Овод рот раскрыл – как теперь-то пьесу кончать? Однако тут нашелся один находчивый артист – выбежал в форме охранника на сцену и скомандовал лежащему Евстигнееву: «Встать! Продолжать расстрел!»
Что делать – пришлось вставать и «расстреливать» Овода по-новой…

****
В пятидесятые годы в Москве появилось некое, доселе невиданное, буржуазное чудо: винный КОКТЕЙЛЬ! Человек столь же экзотической профессии – БАРМЕН – наливал напитки в специальный бокал, подбирая их по удельному весу так, что они не смешивались, а лежали в бокале полосочками: красный, синий, зеленый… Этим занимались в одном-двух ресторанах по спец разрешению.
В одно из таких заведений зашел большой красивый человек и низким басом приказал: «Коктейль! Но – по моему рецепту!» «Не можем,– ответствовал бармен,– только по утвержденному прейскуранту» . Бас помрачнел вовсе: «Я – народный артист Советского Союза Дикий! Коктейль, как я хочу!» Бармен сбегал к директору, доложил, тот махнул рукой: сделай, мол.
 
Дикий сел за столик и потребовал от официанта принести бутылку водки и пивную кружку. «Налей аккуратно двести грамм,– приказал он.– Так, теперь аккуратно, по кончику ножа, не смешивая – еще двести грамм! Теперь по капельке влей оставшиеся сто… Налил? Отойди!»
Взяв кружку, Дикий на одном дыхании влил в себя ее содержимое, крякнул и сказал официанту: «Хороший коктейль! Молодец! За это рецепт дарю бесплатно. Так всем и говори:«Коктейль «Дикий» И величественно удалился под аплодисменты всего ресторана.

****
До Великого Октябрьского Социалистического Переворота, в царской России тоже были театры. Причем, по свидетельствам периодики того времени, ничуть не хуже наших, а в некоторых случаях даже несравненно лучше. И вот однажды один из столичных театров отправился на гастроли в небольшой уездный городок.
Спектакль был посвящен русскому быту: глухая деревня, дикий девственный лес, река, поле, крестьяне, нравы и обычаи простой сельской жизни. Была в этом спектакле такая сцена: под звуки надвигающейся грозы (один из работников театра бил за кулисами по листу жести) из «леса» на сцену выходил, переваливаясь, большой бурый медведь. Медведя играл один из актеров третьего плана – престарелый неудачник, все невезение которого исходило от его пагубного пристрастия к напиткам гораздо крепче чая. И вот как раз перед первым выступлением он крепко запил.

Режиссер, спасая премьеру, быстренько отыскал в ближайшей деревушке мужичка, который «умел ходить медведем», пообещал ему рубль и привез в город.
Спектакль. Зрители. Сыгран первый акт. На деревенского мужичка напяливают медвежью шкуру и пинком выпихивают на сцену. «Медведь» идет – натурально, еще натуральнее, чем получалось у актера-забулдыги. Рабочий за занавесом долбанул молотком по жестяному листу, имитируя гром… В этот миг «медведь», которого о подобном явлении природы просто забыли предупредить, поднялся на задние лапы и… перекрестился!
На следующем выступлении столичной театральной труппы был полный аншлаг.

****
Разные обстоятельства могут повлиять на актера. Например, первый утренний спектакль, назначенный на 1 января. В каком состоянии, собрав все мужество и волю, артисты выходят после новогодней ночи, можно только представить. И вот 1 января, чтобы порадовать детей, во МХАТе традиционно дают «Синюю птицу». Артист Владимир Привальцев играл роль Хлеба. Вместе с детьми – Тильтилем и Митилью, а также Огнем, Водой и другими персонажами чудесной сказки он приходит во дворец Ночи. Хлеб обращается к Ночи:
– В силу того, что я стар и опытен и преисполнен любви и преданности детям, я являюсь их единственным защитником. Поэтому я должен вам предложить вопрос – каким путем нам бежать отсюда?

Очевидно, новогодняя ночь внесла в сознание актера путаницу. На его лице отразилась мучительная борьба слов и предложений. Он начал:
– В силу того, что я стар и опытен…
Молчит. И вместо того, чтобы посмотреть на суфлера, готового подсказать продолжение фразы, он начинает выпутываться сам. Смотрит на Тильтиля и Митиль, которых всегда играли во МХАТе женщины, и собравшись с силами, произносит:
– В силу того, что я стар и опытен… я очень люблю… девочек.
Все, кто находился в этот момент рядом с Хлебом, расползлись в кулисы, и только Ночь, подвешенная на качелях, сильнее уцепилась за деревянные перекладины, чтобы не рухнуть от хохота вниз.

****
Одно время в театре им. Маяковского работали сразу трое артистов Ильиных: отец Адольф и сыновья Володя и Саша. Как-то Гончаров, гоняя в репетиционном экстазе очередную жертву, вдруг завопил: «Это Ильин должен играть! Иль-и-на-а сюда немедленно!!» «Какого Ильина-то?» – пытались помочь актеры и помрежи. «Этого! Ну, этого… такого!!!» – заходился в крике Гончаров, показывая руками, какого Ильина. «Сашу, что ли?» «Да-да, Сашу! – орет Гончаров. – Вот именно, что Сашу!!» Человек пять тут же бросились за кулисы, нашли Сашку Ильина, притащили и вытолкнули на сцену. И тут же раздался дикий крик Гончарова: «Э-э-то не Саша!!!!»

****
Актер Московского театра на Малой Бронной Гера Мартынюк, которого широкие массы трудящихся знают как мудрого детектива Пал Палыча Знаменского из незабвенного сериала «Следствие ведут знатоки» , однажды гулял с товарищем по Вильнюсу и обратил внимание на огромный памятник Великому вождю, на постаменте которого было начертано латинскими буквами: «ЛЕНИНC» . Как-то Геру задело: «Ну, я понимаю, такая транскрипция по-литовски,– недоумевал он,– но зачем? Написали бы по-русски – «ЛЕНИН» , пусть даже латинскими буквами!..» «Не огорчайся,– успокоил приятель,– они просто хотели сначала написать: «ЛИНИН С НАМИ!» – но в последний момент раздумали…»

****
При съёмках фильма «Свой среди чужих, чужой среди своих» в Чечено-Ингушской АССР местных жителей пригласили участвовать в массовых сценах. Условия объявили так: «Нужно приходить с паспортом, конный — 10 рублей в день, пеший — 5». Речь шла о гонораре, но жители поняли всё наоборот и вложили купюры в паспорта, в результате чего на режиссёра Никиту Михалкова чуть было не завели дело о взяточничестве. Кроме того, актёры массовки всерьёз спрашивали: «Оружие вы будете давать, или нам своё принести?».

****
Когда-то много лет назад актриса театра им. Моссовета Галя Дашевская вышла замуж за нападающего футбольного ЦСКА Колю Маношина. В один из первых дней семейной жизни они оказались в ресторане Дома актера, и Галя увидела за одним из столов великого актера Леонида Маркова. «Пошли, — потащила она Маношина, — мы с Леней в одном театре работаем, я вас познакомлю!» Маношин упирался изо всех сил: «Да что я пойду, он меня знать не знает!..» Но Дашевская все-таки дотащила Колю до Маркова: «Вот, Ленечка, знакомься: это мой муж!» Уже сильно к тому моменту принявший Марков оглядел Маношина из-под тяжелых век и мрачно спросил: «Шестой, что ль?» Коля, всю жизнь игравший под шестым номером, чуть не прослезился: «Гляди-ка, знает!!!»

****
Великий оперный режиссер Борис Покровский пришел впервые в Большой театр, когда там царствовал главный дирижер Николай Голованов. «Ну вот что, молодой, — сказал Голованов, — тебя никто все равно слушать не будет, так что ты сиди в зале, если какие замечания будут — мне скажи, а я уж сам!» Репетировали «Бориса Годунова», полная сцена народу, Покровский на ухо Голованову: «Николай Семенович, скажите хору, чтобы они вот это: "Правосла-а-а-вные, православные!" — не в оркестровую яму пели, а в зал, дальним рядам, и руки пусть туда тянут!» «Правильно!» — стукнул кулаком Голованов и заорал на хористов: «Какого черта вы в оркестр руки тянете? Где вы там православных увидели?!»

****
Режиссер Костя Баранов рассказал историю, которая случилась в одном из российских академических театров, очень гордящихся своей традиционностью и приверженностью всему русскому. «Тридцать пять лет проработал, — жаловался Косте старый актер этого театра, — тридцать пять пар лаптей на сцене сносил, а фрака не нашивал!» Как-то главный режиссер этого театра, чтобы подчеркнуть серьезность и академичность своего предприятия, поставил в репертуар на 1 января, в 12 часов дня (!) трагедию «Царь Борис».

Не сказочку какую, а именно эту махину! И вот в новогоднее утро — полный зал родителей с детьми. На сцене тоже полно народу: вся труппа, еле стоящая «с крутого бодуна» в тяжеленных кафтанах, на возвышении царь Борис, просит у бояр денег. Канонический текст такой: «…Я не отдам — дети мои отдадут, дети не отдадут — внуки отдадут!» Царь, еле ворочая языком, произносит: «Я не отдам — внуки отдадут, внуки не отдадут…» И замолкает, понимая, что брякнул что-то не то, и надо выкарабкиваться. После паузы кто-то из толпы внятно произносит: «Местком отдаст!» Под хохот зала и труппы царь Борис стаскивает с головы шапку Мономаха и со стоном: «Больше не могу!» — падает на руки бояр.

****
В 1938 году, на сцене Мариининского театра, давали «Пиковая дама». Арию Германа пел известный лирический тенор Печковский. Особенность его исполнения была в том, что он, прекрасно чувствуя настроение зала, несколько затягивал паузу в реплике: «Что наша жизнь? пауза — «Игра!» Но вот однажды, напоминаю, это происходило в жестоком 1938 году, ария Германа началась словами: «Что наша жизнь?» и Печковский утрируя все держал и держал паузу. Зал замер, очарованный музыкой, игрой актеров и певцов. Напряжение в зале нарастало. И вдруг с галерки, хорошо поставленным баритоном и в той же тональности, прозвучало: «Говно!»

Зал разразился аплодисментами! Зрители неиствовали! Из правительственной ложи удалились несколько человек. Когда спектакль окончился и зрители потекли из зала, стали выходить из театра, обнаружилось, что весь театр окружен бойцами НКВД. Пропускались только женщины и дети. Мужчин отводили в сторонку и какие-то люди в черных плащах заставляли нараспев произносить их слово «ГОВНО!».

****
Режиссер в трудную минуту жизни взялся ставить представление памяти пионеров-героев. На сцене, как водится, большой хор и чтецы. Вот девочка с пафосом сообщает залу историю про пионерку Зину Портнову. Как она устроилась официанткой в немецкий ресторан, подсыпала в суп яду, и на следующий день по городу шла целая процессия фашистских гробов! Здесь девочка вдруг забывает слова и беспомощно смотрит в кулису на режиссера. Режиссер, сто раз проклиная день, когда связался с пионерами, отчаянно машет хормейстеру: «Пойте!» Тот в свою очередь взмахивает руками, и хор звонко выкрикивает песню, стоявшую по сценарию следующей: «Навеки умолкли веселые хлопцы, в живых я остался один!»

           ****

Как-то раз Малый театр посетил Иван Полозков, бывший недолгое время лидером Российских коммунистов. Шел спектакль по пьесе Алексея Толстого «Царь Федор Иоанович» . После спектакля Первый секретарь РКП зашел за кулисы, сказал актерам прочувствованную речь. «Да,– восклицал он.– Толстой – это Толстой! Великий гений Земли Русской!» Потом затуманился и поделился с труппой: «Знаете, вот лично мне так стыдно, что мы до сих пор не удосужились решить проблемы Ясной Поляны!»

****
Крючков и Анатолий Ромашин шествуют по сочинскому пляжу. Ромашин толкает Крючкова локтем в бок: «Афанасич, смотри, какие две роскошные бабы лежат! Уй-ю-юй, какие бабы!..» Крючков мрачно хрипит в ответ: «Это для тебя они БАБЫ, а для меня – ПЕЙЗАЖ!»

****
Большинству россиян известна одна из лучших комедий Леонида Гайдая «Кавказская пленница». И многие помнят песенку из этого фильма в исполнении Юрия Никулина: «Если б я был султан, я б имел трех жен,и тройной красотой был бы окружен.» Но немногие знают,что в этой песенке был ещё один куплет, не вошедший в фильм по цензурным соображениям:
«Разрешит мне жена каждая по сто.
Итого триста грамм – это кое-что!
Но потом на бровях приходя домой,
предстоит мне скандал с каждою женой!»