Я перед каждым 9 мая думаю, что же это было — почему ваш рябой Сталин после 1945–го отменил празднование победы? А теперь знаю наверняка. Он хорошо помнил и страшное лето 1941, когда его краснознаменная и легендарная разбежалась и сдалась вся в плен немцам, и 1942, когда немцы летом вышли к Волге.

Эта рыжая усатая сука знала, что завалила трупами русские поля сражений ТАК, что у немцев были санатории, где лечились от неврозов пулеметчики. Потому что даже солдат не может не сойти с ума, когда на тебя волна за волной идут тысячи человек, а ты их должен убивать, потому что война. Вот так воевали великие русские полководцы.
Он знал, что настоящие фронтовики не простят ему этого и когда–нибудь завалят. Они же, те кто воевал, после войны никогда не рассказывали, что видели. Потому что это было страшно даже вспоминать. И они ничего не боялись. Их потом всех, искалеченных, без ног и без рук, на дощечках с подшипниками, убрали с улиц, сослали в «санатории», вроде концлагеря на Валааме.

А потом, при Брежневе, который там где–то подъедался на кухне полка или фронта, из 9 мая сделал "праздник со слезами на глазах". Из величайшей трагедии страны пропагандоны сделали праздник". И чем дальше, тем он истеричней, громче, веселее.
А молодые ребята, которые погибли в 1941–1942 так и лежат просто в земле, непохороненные как люди, которые никому не нужны. Чтобы сейчас пропагандоны делали на их костях себе гешефт.
Ну вы поняли. А те, кто не понял — пошли...

Думайте об этом 9 мая. Думайте о пацанах, которых кинули на немецкие пулеметы, под танки. 9 мая — это не праздник, это горе, когда плачут даже деревья. Перестаньте веселиться в этот день. Просто тихо посидите, вспомните 18–летних убитых немцами мальчишек. Это не победа, это беда. Вспомните эти пацанов, которых убивали немцы. Поймите, в стране выбили целое поколение. Ну и какого ляда вы пляшете?

Кирилл Шрайбер (Kirill Schreiber)