Паспортов у человека теперь может быть несколько

В понедельник вечером израильский Кнессет принял "Закон о загранпаспортах".

Он, в частности, предусматривает получение полноценного паспорта - даркона, - для всех репатриантов, в том числе и вновь прибывших.

В практических категориях это означает, что теперь любой новоиспеченный гражданин Израиля может сразу пользоваться всеми преимуществами, которые ему предоставляет израильский паспорт, например, безвизовым въездом в десятки стран.

В арабские страны с израильским паспортом въехать, конечно, по-прежнему будет, как минимум, затруднительно, но для этих целей можно обзавестись каким-нибудь другим паспортом, благо во многих странах в последние годы эта процедура делается все менее обременительной.

Пока в России лучшие умы во главе с Никитой Михалковым выдумывают ритуалы присяги родине, британские граждане, недовольные "брекситом", изучают перспективы получения паспорта какой-нибудь европейской страны, например, Эстонии, которая охотно предоставляет права гражданства серьезным инвесторам в свою экономику.

Можно ли измерить любовь к родине количеством паспортов? И не превращается ли паспорт в обычный товар, объект купли-продажи? Об этом обозреватель Би-би-си Михаил Смотряев спросил научного сотрудника Международного института миграции и гендерных проблем Оксану Моргунову.

Оксана Моргунова: Я думаю, те времена, когда любовь к родине выражалась в паспорте, отражены только у Маяковского: "Я достаю из широких штанин…" Мне кажется, сам по себе документ, как и штамп в паспорте о женитьбе, например, тоже ничего не значит. Нас интересует комплекс обязательств и возможностей, предоставляемый нам государством, с которым мы заключаем гражданский договор. В этот договор мы вступаем или по рождению, или по добровольному выбору.

В первом случае мы родились в той или иной стране, которая говорит нам: вы будете жить, работать, мы будем гарантировать ваши общечеловеческие права, ваши пенсии (хотя сейчас это уже далеко не всегда так). Взамен вы, например, будете служить в армии, не будете заниматься противоправными действиями и так далее.

Это гражданский договор, поэтому я, честно говоря, не очень понимаю, почему из этого делают большое событие. Возможность заключить второй договор или изменить уже существующий существует уже очень давно.

Правообладатель иллюстрации Getty Images 

Би-би-си: Это замечательно, однако, заключая этот договор, не только государство, но и, так сказать, "паспортодержатель" принимает на себя определенные обязательства. Представьте, что у вас паспорта двух стран, случайно оказавшихся в состоянии военного конфликта. Обладая двумя паспортами, вы обладаете и двумя наборами обязательств, внезапно вступивших в противоречие друг с другом. Как вам быть?

О.М.: Эти обязательства действительно могут противоречить друг другу. На британском паспорте, в частности, написано, что обладание этим документом не освобождает вас от обязанностей перед другой страной. А израильский паспорт будет означать, что вы пойдете служить в армию.

Понимаете, здесь есть обязательства, связанные с экономической ситуацией, со свободой передвижения и с форс-мажорными обстоятельствами. Так вот, военное противостояние в XXI веке все же должно считаться форс-мажором.

Я не вижу в этом ни плохого, ни хорошего. Так развивается мир. Мы уже не раз говорили, что национальное государство находится в противоречивом состоянии. Оно не может обеспечить вам то, что вы хотите - британские пенсионеры, например, едут жить в Испанию, потому что им хочется солнца, потому что в Британии хоть и есть бесплатное здравоохранение, но люди едут лечиться в третьи страны, потому что не хотят ждать годами своей очереди.

Такое патерналистское отношение государства к гражданам, дескать, дети мои, я буду о вас заботиться, только будьте мне верны, уже практически нигде не работает.

Би-би-си: Однако кризис кризисом, но говорить о том, что национальные государства сходят со сцены, о чем лет 20 назад трубили оптимисты, не приходится. События последнего года-двух, скорее, подтверждают обратное - концепция "национального государства" снова востребована.

О.М.: Знаете, почему? Тот же "брексит" показал, что есть огромные группы людей, которые по-прежнему надеются, что государство обеспечит их по тем "гарантийным билетам", которые оно выпустило. Почему антииммиграционные настроения, почему "брексит", почему национализм? Потому что есть идея, что, если мы сейчас избавимся от тех, кто нам мешает, то тогда государство опять станет выполнять свои обязательства в отношении нас, любимых.

Правообладатель иллюстрации Getty Images 

Би-би-си: "Брексит", да и в широком смысле политическая жизнь в странах "золотого миллиарда" последних лет - это признак явной ностальгии по веку ушедшему, когда все было просто и понятно. Но если значительная часть наших сограждан хочет обратно в XIX век, надо примириться и с тем, что в ту эпоху "граждане мира" не существовали. Обязательства перед одной страной предполагали отсутствие обязательств перед другими.

О.М.: Знаете, эта идея - что у вас есть обязательства перед страной, - она очень поздняя. Это нам кажется, что они были всегда. На самом деле были обязательства перед владельцем земли, перед конкретным городом. Нация - это вообще очень позднее объединение, это XIX век, это выдуманное сообщество, когда люди, не встречаясь лицом к лицу, чувствуют некую общность друг с другом. Поэтому аргументы о том, что это, мол, проверенная историей схема, от которой нельзя отказываться, неверны.

Би-би-си: Есть, однако, немало стран, где идея второго паспорта государством не приветствуется. Япония, к примеру.

О.М.: Еще Литва, Латвия.

Би-би-си: Украина тоже. Эти страны, как кажется, декларируют свою независимость на государственном уровне, может быть, излишне агрессивно, во всяком случае, по меркам XXI века. Правда, в какой-то момент это проходит.

О.М.: Да-да, мне тоже так кажется. Это такие "болезни роста". Не случайно для этих стран есть специальный термин: "национализирующиеся государства". То есть это некий процесс поиска самих себя, в котором они находятся.

Это довольно сложная вещь, поскольку в логике отсутствия второго паспорта могут преобладать аргументы "держать и не пущать", а могут быть соображения национализма в лучшем смысле этого слова - сбережения традиций, культуры, проявление охранительной политики. Через какое-то время все станет более определенно. Иначе получилось бы, а для чего же мы искали независимости, если все вдруг решили, что, помимо верности маленькой Латвии, например, они будут верны еще какому-то государству?

Я бы вообще разрешила людям иметь хоть по 120 паспортов, потому что если у них есть ответственность перед 120-ю государствами, то шансы на мир на планете гораздо выше. Это шутка, но в ней что-то есть.

 

Би-би-си: Тенденции последних лет позволяют уже рассуждать о паспортах Шотландии, Уэльса, Каталонии, страны Басков и прочих. На экономическом уровне мир уже давно глобален, даром что все делается в Китае, однако на эмоциональном, а иногда и на политическом уровне, деление на своих и чужих иногда приобретает черты едва ли не первобытно-общинного строя…

О.М.: Дело в том, что в основе этого деления все равно лежит экономическое несовершенство. И если это происходит, имеет смысл оглядеться вокруг и понять, что же именно. Потому что если в Шотландии площадью в 85 тысяч квадратных километров и населением в 5 миллионов человек ширина дорог рассчитывается по количеству людей, проезжающих по этой территории, то в ней никогда не будет хороших дорог, если она не станет независимой. Это говорю вам я, совершенно не являющаяся сторонницей независимости Шотландии.

Есть некие экономические и социальные аспекты, культурные аспекты, например, ощущение себя человеком второго сорта, которые стоят за разговорами об отделении и независимости.

Например, "брексит" - это очень провинциальная идея. Она показывает, что человек мыслит очень узко, основываясь на том очень маленьком жизненном опыте, который ему может позволить приобрести его родная улица или деревня.