Военный журналист Андрей Цаплиенко, который только что вернулся из приграничья в Харьковской области, в интервью Radio NV рассказал о ситуации на том направлении фронта, ошибках и выводах, которые были сделаны.

 — Украинские военные не говорят под запись с украинскими журналистами, есть даже определенный запрет комментировать происходящее на Харьковщине. Мы отправляли такие запросы во многие разные службы и получили отказ. Но мы понимаем, что они говорят неофициально. Что вы слышите от наших военных о том, что происходит на Харьковщине сейчас?

— Прежде всего я хотел бы заполнить пустоту, которая заполняется зрадой, если нет каких-то комментариев. Я просто хочу сказать, что мы на днях работали на Харьковщине, и нам не было запрещено общение с военными. Другие съемочные группы, журналисты, также работают, общаются с военными, и имеют полное понимание того, что происходит в Харьковской области.

— Хорошо, что именно вы услышали, какова ситуация сейчас?

— Ситуация следующая. Наступление россиян удалось стабилизировать. Сейчас у нас [тяжелая ситуация] на двух направлениях — это направление села Липцы и Волчанска. Но продвинуться россияне не имеют возможности, потому что у них есть огромные проблемы с логистикой.

Они так и не смогли наладить логистический коридор для своих войск. И поставки боекомплектов, медицинского обеспечения, эвакуация — все осуществляется фактически пехотой.

Поэтому украинцы сейчас работают над тем, чтобы полностью ликвидировать эти российские группировки, которым удалось зайти на нашу территорию.

Более того, мы наблюдали довольно странную картину. Например, горячее направление — это направление Липцы, а на соседних направлениях — [довольно спокойно]. Наши военные видят территорию России на глубину несколько километров. Они не видят там накопления наступательной группировки, не видят там попыток сформировать какие-то ударные кулаки.

Похоже на то, что россияне частично признали то, что они не выполнили ту задачу, которую ставили себе этой операцией. И, возможно, даже отказались от дальнейшего расширения так называемого плацдарма, который они пытаются создать.

Но опасность того, что они могут попытаться повторить такие же действия на Сумщине, например, сохраняется. Почему? Потому что задача россиян сейчас, по моему мнению, это растянуть украинские войска, заставить украинцев перебросить наиболее боеспособные подразделения на север, на угрожающие точки напряжения, которые они создают; и попытаться больше действовать на Донбассе и выполнить задачу, которую ставил [российский диктатор Владимир] Путин — максимально захватить территории на Донбассе.

И потом (возможно, в ходе переговоров, на которые, вероятно, рассчитывает Путин) торговаться территориями, отдавать нам захваченные ими территории на севере Украины (если они их захватят) в обмен на какие-то наши украинские уступки.

— Когда вы говорите, что, возможно, есть вероятность, что наши враги отказались от расширения плацдарма, речь идет о том плане, который публиковали наши британские коллеги в The Economist? Журналисты якобы получили доступ к российскому плану, должно было быть наступление на Харьковщину с двух сторон Печенежского водохранилища; важно было подойти к Харькову настолько близко, чтобы можно было его обстреливать обычной ствольной артиллерией.

— Я, к сожалению, не знаком с этим планом, который получили британцы. Но очевидно, что они и сейчас еще не оставили идеи захватить Липцы, к сожалению. Бои продолжаются рядом с Липцами, там достаточно сложная ситуация. Они, наверное, хотят захватить Липцы, это уже рабочая дистанция для того, чтобы обстреливать Харьков ствольной артиллерией, просто кошмарить его, как говорят военные.

Но вот вы говорите [о заходе] с двух сторон Печенежского водохранилища. Если смотреть на границу на север лицом, то они движутся с одной стороны Печенежского водохранилища, а на другой стороне спокойно. И там встали наши боеспособные части, например, 92-я бригада, которая просто все их попытки дергаться, как говорится, умножает на ноль.

Другое направление, если смотреть лицом на границу и на Волчанск, то это правый берег Салтовского водохранилища. Мы видим, что не совсем это соответствует тому плану, который нарисовали британцы. Или россияне просто не смогли его реализовать.

— Понятно ли, что произошло тогда, когда россиянам все-таки удалось продвинуться? Мне кажется, минимум 10 населенных пунктов вдоль российско-украинской границы на Харьковщине являются оккупированными. Понятно ли сейчас, что произошло?

— Это не секрет. Это понятно абсолютно.

Дело в том, что у нас, действительно, не хватает сил и не хватало сил. И в тех местах, где они прошли, на границе был минимум украинских военных. Это были не самые боеспособные украинские подразделения. У нас не было на то время резервов в Харьковской области. Вы видите, мы перебрасываем на север те бригады, которые воевали на Донбассе — и части 92-й бригады, и 57-й, и 82-й. Поймете, что это не бригады в полном составе, это какие-то части подразделений бригады, иногда даже достаточно незначительные.

И это происходит потому, что да, у нас есть проблемы с мобилизацией, у нас есть проблемы с созданием резервов. Они возникли по объективным причинам. По моему мнению, ключевая причина — это промедление Запада с помощью Украине. Потому что когда люди читают и видят, что украинцам нечем отбиваться, то у них, как правило, отпадает желание мобилизоваться в ту армию, в которой, как они думают, их не прикроют снарядами и ракетами.

И это достаточно масштабный процесс, потому что война у нас масштабная, понимаете? И это стало, мне кажется, первой причиной того, что у нас было мало желающих подписать контракт с ВСУ. И [было] мало ресурсов для формирования резервов.

Что дальше у нас происходит? Западные страны, в частности Соединенные Штаты, настаивают на том, что запрещают нам наносить удары по российской территории западным оружием, в частности американским. И это то же, что боксировать с противником, который сильнее тебя, с одной рукой, завязанной за спиной.

Почему? Потому что россияне накапливают свои силы как раз на российской территории. Там есть созданные временные центры, где они накапливают свои силы. Там есть укрепленные районы, откуда они выдвигаются. Наконец там развернуты артиллерийские и ракетные подразделения, из которых они обстреливают нашу территорию, мирных жителей. Мы не можем отвечать западным оружием по этим точкам, по россиянам.

И этот запрет на использование западного оружия по российской территории частично привел к тому, что мы не смогли эффективно построить оборонительные укрепления на границе. Например, мы выехали на одну из позиций, и я видел эти «зубы дракона», которые были свалены на краю дороги. Несколько сотен этих бетонных «зубов дракона» [лежали] где-то километров за пять от украинской границы. И это было на точке, которую россияне обстреливали Градами и вообще ракетами.

И я понимаю тех людей, которые сбросили эти бетонные [конструкции]. Конечно, я возмущаюсь, как и любой человек, как и военные, которые это видят. Но я понимаю, что гражданский человек, который везет на грузовике эти бетонные «зубы», он гражданский, он не военный. И когда его начинают обстреливать, он хочет избавиться от этого груза.

Я не знаю, отчитывались о том, что они построили там укрепления, или не отчитывались, с этим уже надо разбираться. Но понятно, почему. [Обстрелы] мешали построить нам укрепления. Это и привело к тому, что россияне посчитали, что они будут иметь успех.

Далее — российская разведка, мощная разведка беспилотными летательными аппаратами. Россияне знали подробно, что у нас происходит. И мы не смогли подавить их средства нашими средствами радиоэлектронной борьбы.

Например, в районе Волчанска сейчас 24/7 висят российские беспилотники. И разные — и Орланы, и Суперкамы, и, конечно, пара Зала Ланцет, которая охотится за украинской техникой.

Техника становится мишенью. Любая техника, больше автомобиля, сто процентов будет сожжена дроном.

Были и другие разведывательные мероприятия. Мы видели, например, в том же Волчанске, что российские солдаты заходили в город, и у них уже были отобраны точки сбора. То есть они заходили в город маленькими группами, и на точках сбора они формировали штурмовые уже подразделения — большие подразделения, в которых было достаточно людей, чтобы попытаться штурмовать украинские позиции. Они заходили маленькими группами, и два-три солдата, пять солдат накапливались там, чтобы эффективно это сделать.

Им было нужно в совершенстве понимать, что происходит в Волчанске. И они это понимали. На одном из видео, которое сняли украинские военные, мы видели, как кто-то из местных жителей заводил российских солдат на одну из таких точек, где они накапливались. То есть у них была агентура, и агентуре были расписаны задачи.

И эти все вещи, о которых я говорю, привели к тому, что у нас были определенные проблемы, определенный неуспех на двух направлениях обороны. Но свою задачу россияне не выполнили. Они завязли. Они не захватили Волчанск за два-три дня, как планировали. Они не вышли за два-три дня на Липцы, как планировали.

Сегодня уже 12 день этой операции, их так называемого наступления, они до сих пор осуществляют логистику достаточно проблемным пешеходным путем. И это говорит о том, что какого-то серьезного успеха на Харьковщине они вряд ли добьются.

Возможно, это будет их репетицией более масштабного летнего наступления. Но у нас уже появилась западная помощь в большом количестве. Я думаю, что наше политическое руководство и наши друзья в политических структурах западных стран смогут убедить западное общество, США, в том, чтобы мы в полном объеме могли использовать то оружие, которым мы отражаем российские атаки. Чтобы нам развязали вот эту вторую руку, и мы обеими руками отправили противника в нокаут.