Сейчас в украинских медиа много информации о мероприятиях по чествованию жертв польско-украинского конфликта

 Большинство сопровождаются информационными справками, большинство из которых повторяет польские тезисы о том, что убивали только украинцы, только поляков, о том, что убивали только на Волыни.

Настоящая история сложнее.

Попробую объяснить, что не так в сужении до «Волынь-43», что остается без внимания.

Слово «Волынь» для украинцев означает одну из красивейших частей страны, прекрасный край лесов и озер, с древней историей, достигающей времен Руси. Совсем другое значение оно начинает приобретать для наших западных соседей. «Волынь « (на польском — мужского рода, с ударением на первом слоге) становится синонимом страшного преступления.

Такое восприятие относительно новое — ему чуть больше десяти лет, но, благодаря масс-медиа и политикам, оно уверенно вытесняет в сознании поляков первоначальное значение.

Сочетание этого слова с цифрами «43» устраняет вообще любой другой контекст и воспринимается исключительно как синоним массового убийства, а с недавних пор еще и понятия «геноцид».

Осуществить такую трансформацию исключительно благодаря стараниям нынешних масс-медиа, даже несмотря на их мощное влияние на формирование сознания общества, невозможно. «Волынь-43» — не выдумка польской или российской пропаганды. В основе информационной и политической кампании реальная страшная история об убийствах тысяч людей, которые произошли в годы Второй мировой войны. Однако вырванная из широкого географического и хронологического контекста, приправленная эмоциями и политическими интересами история зазвучала совсем по-другому. Фокус только на Волыни и только на 1943 году формирует искаженную картину того, что происходило между поляками и украинцами до, во время и после Второй мировой войны.

«Волынь-43» — не выдумка польской или российской пропаганды

Действительно, на Волыни, особенно летом того 1943 года, жертвами были в основном поляки. Но по-другому было на Холмщине в предыдущем 1942 и следующем 1944, по-другому было в Галичине в том же 1944 или в Надсяннье и Лемковщине в течение 1945−1947 годов. Более широкий географический и хронологический контекст показывает, что и украинцы, и поляки были одновременно среди тех, кого убивали, и тех, кто совершали убийства. Поэтому сделать разделение между палачами и их жертвами по национальному признаку не удастся.

Более широкий контекст не только лучше показывает, что произошло тогда между нашими народами, он может объяснить, почему это стало возможным. Почему в годы одной из самых кровавых войн в истории человечества украинцы и поляки, которые были жертвами двух тоталитарных режимов — коммунистического и нацистского, столько усилий направили на взаимную борьбу. Почему стали возможными такие страшные проявления взаимной ненависти между теми, кто жили рядом друг с другом.

Ответ, который предлагают те, кто пользуются суженным фокусом «Волынь-43», очень прост — на смену довоенной идиллии сосуществования двух народов приходит ужасная резня, благодаря стараниями украинских националистов. Именно они сумели захватить своей идеологией, которая будто бы от самых начал предусматривала необходимость уничтожения поляков, тихих и спокойных в целом украинцев и толкнули их на убийства. Как и каждый простой ответ на сложный исторический вопрос — он ошибочен. И не только потому, что не найти в идеологии украинских националистов какую-то особенно полонофобию, которая должна была бы стать основой для истребления поляков. Но и потому, что ОУН никогда не обладала ресурсом, достаточным для массовой индоктринации общества своими идеями.

До, во время и после Второй мировой главным мотивационным фактором для большинства украинцев, поддерживавших борьбу украинских националистов, было в первую очередь поведение их противников — польской, советской или немецкой власти. Именно жестокая оккупационная политика, которая лишала шансов не только на самореализацию, а часто даже на жизнь, толкала в ряды подпольщиков и повстанцев обычных крестьян, далеких от разного рода идеологических конструкций. Обычные украинские крестьяне, до недавнего времени далекие от любых политических процессов, были основой украинской нации в целом, и основой украинского освободительного движения ОУН и УПА в частности. Люди из других слоев украинского общества (интеллигенции, военной элиты), несмотря на то, что оставались абсолютным меньшинством, сумели задать организационные рамки, которые объединили это большинство, мотивировать их довольно абстрактной идеей независимой Украины. Большинство участников украинского освободительного движения не знали точно, каким должно стать государство, за которое они борются и даже погибают. Оно просто должно было быть другим, чем существующие польские, советские или немецкие реалии, в которых им не было места потому, что они были украинцами.

Если решимся шире заглянуть за кулисы «Волыни-43», то увидим те процессы, которые привели к масштабному противостоянию. Ведь и Первая мировая война, и первое военное столкновение между украинцами и поляками на руинах разрушенных этой войной империй, и жестокая дискриминационная политика польской власти (притеснения политических и культурных прав, «пацификация», разрушение украинских храмов), и наконец Вторая мировая и новый вооруженный конфликт между украинцами и поляками — все эти события, которых хватило бы на столетие истории, произошли в крайне сжатый хронологический период — в тридцать лет, в жизни одного поколения.

Для украинца-галичанина, участвовавшего в антипольской акции в 1944 году, события первой украинско-польской войны 1918−1919 года были не такими уж и далекими. Это то, что происходило 25 лет назад. Поэтому тот же украинец мог быть участником обоих событий. Хотя очевидно большинство воинов УПА все же были молодыми людьми, которые не участвовали в войне 1918−1919. Но их стремление реванша за поражение родителей, было, наверное, не меньшим, особенно учитывая память об унижениях межвоенного периода, в условиях которых формировались эти молодые украинцы.

Если мы заглянем за кулисы «Волыни 43» на те дни, которые ближе к нам, то увидим, как стремление мести толкало на военные преступления польских подпольщиков, которые уничтожали украинские села на Холмщине или Галичине в 1944, или в Надсянье в следующем 1945 году. Мы поймем, как навязанным ненавистной полякам Москвой коммунистам удалось удержаться у власти в послевоенной Польше — ценой решения «украинского вопроса».

Коммунисты сделали то, к чему по результатам войны стремилось большинство польского общества, то, что до и во время войны обещали осуществить националисты — Польшу без украинцев, фактически моноэтническое государство. Уничтоженная, депортированная в СССР, рассеянная по территории северо-западной Польши украинская община, которая играла важную роль в становлении государства (как это было во времена Второй Речи Посполитой) перестала существовать. Поэтому решившись раздвинуть узкие кулисы «Волыни-43», мы сможем понять не только причины и обстоятельства течения конфликта между украинцами и поляками в прошлом, мы получим ответ на вопрос об особенностях нынешних отношений между нашими странами.

Однако кулисы не только сужают возможности обзора, они еще и скрывают от зрителя действия определенных субъектов, которые не появляются на сцене. Так было с событиями на Волыни в 1943-м, где за кулисами польско-украинского противостояния активно действовали немецкие и советские факторы, заинтересованные в углублении конфронтации. Так же и сейчас за кулисами «Волыни-43» работает российская пропаганда, направленная на ухудшение отношений между нынешними Украиной и Польшей.